В то же время ослабленный контроль сознания способствует тому, что спонтанные, импульсивные реакции становятся чрезмерными и неуправляемыми, а размытость границ "Я" приводит к утрате самоидентификации и к неадекватности поведенческих реакций. Пытаясь включить свое "Я" в изменившуюся картину мира, больной ищет точку опоры, пытается осмыслить новое мироощущение и выработать стратегию поведения в изменившихся условиях. И здесь вступают в действие защитные механизмы - именно те защитные механизмы, которые имплицитно содержатся в структуре данной конкретной личности и тесно связаны с индивидуально-типологическими особенностями. При этом в зависимости от типа личности реализуется тот вариант защиты, который и формирует определенный клинический симптом.
Анализируя клинические варианты разных форм шизофрении, ученые задаются вопросом, чем объяснить необозримое многообразие ее проявлений, не говоря уже о том, что этиопатогенетический фактор, провоцирующий данное заболевание, до сих пор не ясен. Если же увязать это многообразие с преморбидной почвой, то станет понятным отсутствие жестких однотипных критериев психологической диагностики этого заболевания. И тогда типичный шизоидный (шизотипический) набор симптомов оказывается лишь одним из множества других вариантов развития болезненного процесса. Именно это и выявляют данные психодиагностического исследования.
В связи с вышесказанным уместно вспомнить, что разработчики миннесотского теста, американские психологи Маккинли и Хатауэй, пытаясь создать универсальный клинико-диагностический инструмент, выделили специальную шкалу, направленную как бы на выявление шизофрении. Это 8-я шкала. Однако после многочисленных исследований они пришли к выводу, что 8-я шкала в профиле теста MMPI встречается всего лишь как один из трех ведущих пиков, да и то в 60% случаев шизофрении; таким образом, на долю 8-й шкалы остается лишь 20% диагностической значимости, причем у тех больных, которые преморбидно могли быть отнесены к типичным шизоидам (по Кречмеру).
